Политическая история брюк - Страница 22

Самая старая заявка на переодевание представлена в виде копии. Она датирована 17 сентября 1806 года и подписана номером 167. В ней девица Катрин-Маргерит Майер получает разрешение носить мужской костюм для езды на лошади. Другой документ — на этот раз оригинал — свидетельствует о разрешении номер 74, выданном 36-летней девице-музыканту Адель Сидо-ни Лоюи, живущей в Асньере. Ей на полгода, начиная с 28 октября 1862 года, разрешили носить мужскую одежду «из соображений здоровья». Увы, узнать какие бы то ни было подробности невозможно.

Все остальное в этом досье — это вырезки из газет и журналов. В 1889 году Petite République française упоминает о некоей даме Либер, представшей перед судом. Она управляет типографией в Латинском квартале и уже не раз вызывала замечания со стороны полицейского комиссара своего квартала в связи с тем, что носит мужскую одежду. Суд объявил ей выговор и потребовал снова носить одежду своего пола. Но тщетно: дама Либер уверенным голосом отвечает, что у нее нет платья. Это забавляет журналиста: «Комиссар полиции, несомненно, укажет ей магазин, где их продают, поскольку полиция руководствуется строгими распоряжениями о ношении мужской одежды женщинами». Через несколько страниц, в другой вырезке эта же руководительница типографии встретится нам вновь. Temps от 9 февраля 1889 года сообщает, что дама Либер вновь оказалась в комиссариате полиции в результате доноса, в котором ее обвинили в узурпировании мужской идентичности. В своих показаниях она рассказывает о своей эпопее. В 1878 году она приехала из Страсбурга, где оставила мужа по причине несовпадения характеров, и стала заниматься той же профессией, что и ее любовник. Полиции допрашиваемая объясняет, что «мужской костюм позволяет женщинам с большей свободой заниматься коммерческими работами», и заверяет всех, что до этого никто еще не обнаруживал ее «фальшивые качества». Нарушительница, ссылаясь на свое незнание закона, обязуется испросить себе соответствующее разрешение. По сведениям из другого источника, она его получит.

Разрешение получит и девица Фуко. Дочь разорившегося промышленника, около 1830 года она приезжает в Париж, где работает в театральной массовке, кучером у одной графини, затем рабочей типографии за 2,5 франка в день. Когда она обнаруживает, что в мужской бригаде, занимающейся той же самой работой, платят по 4 франка, она просит перевести ее туда. Управляющий отказывается: «Это совершенно невозможно. Полы нельзя смешивать». Тогда она берет расчет, коротко стрижется, переодевается мужчиной и несколько дней спустя нанимается в мужскую бригаду. Благодаря своей бережливости она сможет стать владелицей нескольких хижин для старьевщиков в Клиши. В этом городе «в течение пятидесяти лет, нося мужской костюм, она сумела сохранить порядок и дисциплину». Vieux Papier, рассказавшая в 1911 году эту историю, свидетельствует о существовании подобных травести, занимающихся мужскими профессиями: «печатник» с бульвара Сен-Мишель, которого мы уже знаем, бывшая проститутка, начавшая работать в слесарной мастерской, каменщик, конюх из пригорода Парижа и парижская зеленщица Селестина Р.

По данным Vieux Papier, в период между 1850 и 1860 годами разрешение на переодевание получили только 12 женщин. Убедить префектуру полиции в благонадежности своих намерений смогли либо женщины, занимавшиеся обычно мужскими профессиями, либо женщины, которые «за счет своего слишком мужского облика, например женщины с бородою, вынуждены быть объектом любопытства на общественных путях». По сведениям Lanterne, в 1890 году разрешения на переодевание выдавались лишь в исключительных случаях: их получили только Жанна Дьелафуа, Роза Бонёр, одна бывшая актриса, желавшая присутствовать на охоте, и Маргерит Буланже, любовница Наполеона III. Всего в 1890 году такое разрешение было примерно у десятка женщин: «Надо считать управляющую типографией, которая выглядит совершенно как мужчина, женщину-маляра, художницу, женщину с бородой, которая когда-то фигурировала в „Эдемском саду“, двух плохо сформировавшихся персон и, наконец, женщину, которая внешне настолько походит на мужчину, что выглядела бы смешно, если бы носила женскую одежду».

Сколько же было тех женщин, кто не знал этого закона или делал вид, что не знает? Придется ограничиться расплывчатым ответом. В 1800 году префект полиции Дюбуа утверждает, что «многие женщины переодеваются в одежду другого пола». Об этом запрете неоднократно вспоминают во время Второй империи, затем — во время Третьей республики. В 1882 году пресса писала только о двух нарушениях, а поскольку оба раза речь шла об одном и том же человеке, он предстал перед исправительным судом, был оштрафован и помещен в тюрьму. Тон газеты саркастичный: «Допустим, бывают административные соображения, запрещающие трансвестизм, когда нет карнавала, но какие могут быть медицинские основания для его разрешения? Несомненно, опасение пустить ветры наружу».

Количество женщин-травести в 1886 году достигает уже такого уровня, что префект полиции вынужден напомнить о существовании старых распоряжений, в которых формально женщинам запрещается переодеваться в мужскую одежду без специального разрешения, когда нет карнавала. «С некоторых пор в некоторых кругах считается хорошим тоном, когда женщины переодеваются мужчинами, — сообщает Moniteur des syndicats ouvriers. — Можно ли говорить, что эти женщины на самом деле носят брюки, переодеваясь таким образом? Вряд ли». Нет ничего удивительного в этих комментариях, сделанных рабочими. Расплывчато намекая на «некоторые круги», переодевание описывается как непопулярная практика. И при этом ни слова не говорится о переодевании женщин в мужскую одежду для того, чтобы избежать дискриминации в профессиональной жизни. Ироничная последняя ремарка хорошо отражает то, что символизирует ношение мужской одежды: власть.