Политическая история брюк - Страница 78

Полковник Баркер неожиданным образом вызывает сочувствие у нескольких газет, которые считают эту женщину эксцентричной, но не лесбиянкой. Ее супруга рассказывает, что только на суде узнала истинный пол своего мужа, который сказал ей, что у них не может быть нормальных отношений из-за полученного во время войны ранения в нижней части живота. Баркер убедил Эльфриду и ее семью, что его мать, которая хотела иметь дочь, одевала его в женское платье. На суде полковник объясняет свое переодевание нуждой в деньгах. В 1927 году он записывается в британское фашистское движение National Fascisti («Национальные фашисты»), явно из любви к авантюрам, а не по политическим убеждениям, и руководит боксерскими курсами для боевиков в черных рубашках.

Полковник Баркер бросает вызов, высмеивая мужской порядок, и пользуется своей свободой, чтобы жениться на женщине, которую любит. Но большего от него ожидать не стоит: «Само его восстание против условностей гендера нельзя перевести в более глобальный анализ механизмов социального подавления. Напротив, она [он] присоединился к наиболее структурированной и авторитарной идеологии того момента, которая проявляла крайнюю маскулинность».

Травестия — не всегда сознательное восстание против социальных привилегий мужчины. Сара Эмма Эдмондс, самая известная женщина-солдат Гражданской войны в США, оправдывавшая свое решение «любовью к независимости» и «ненавистью к мужской тирании», — не самый показательный пример. Особенно часто женщины, переодетые мужчинами, встречаются в армии, это становится для них «высшим тестом на мужественность, возможностью управлять, понять, насколько они способны доминировать, завоевывать и даже быть бессмертными». На протяжении веков ими двигало одно и то же: они хотят добиться власти, которой были лишены в качестве женщин, мечтают о славе и хотят уйти от женской сущности, воспринимаемой как рабская. В обществе, где женская природа зачастую представляется в свете ненасилия, травести показывают, что женщины могут быть жестокими и любить эту жестокость. Бесполезно судить их за «ложное самосознание», поскольку они переживают больше, чем им хотелось бы, те обстоятельства, с которых они начинают строить собственную историю. Жюли Вилрайт справедливо подчеркивает эту мысль.

Виолетта Моррис выбрала самую агрессивную вирильность. Во время поездки в Германию в 1934 году она устанавливает отношения с нацистами. К тому моменту она уже идеологически готова и убеждена в необходимости «задушить иудео-масонскую плутократию». Она наверняка знает, что Ивонн Неттер — еврейка (она руководит женской сионистской организацией), а возможно, и франкмасонка. Но, по всей видимости, ей необязательно иметь это воплощение врага, чтобы присоединиться к борьбе. Она становится ценной шпионкой, использующей свои связи в спортивных кругах. Она живет на отшибе, на барже, пришвартованной на набережной Пуан дю Жур, дает уроки тенниса, фехтования и вождения. О ней вновь заговорят в 1937 году, когда она убьет одного шантажиста. Суд признает, что она не превысила пределов самообороны.

В оккупированной Франции Виолетта Моррис получает возможность более активно работать на Германию. Она осуществляет, в частности в районе Руана, многочисленные миссии гестапо, допрашивая и пытая женщин и мужчин, участвующих в Сопротивлении. Вольные подразделения Нормандии получают из Лондона приказ ликвидировать ее. Приказ будет выполнен 26 апреля 1944 года, когда макизары из группы «Сюркуф» устроят на нее засаду и расстреляют из автомата.

До самого конца Виолетта Моррис будет символизировать равенство полов в худшем понимании этого слова, но и в том, что считается лучшим в спортивном мире, — в преодолении себя. «Виолетта Моррис, гестаповка. Героиня спорта, затем предательница родины: феминистка в гестапо» (Violette Morris, la gestapiste. Héroine du sport, puis traitre à son pays: une féministe à la Gestapo) — так называется книга Жан-Эмиля Номе, вышедшая в издательстве Fleuve Noir в серии Crime Story. Маскулинизация для журналиста начала XXI века, написавшего эту книгу, по-прежнему является синонимом феминизма… Мужеподобная спортсменка и женщина, борющаяся за свои права, по-прежнему вызывают страх как реакцию на исходящую от них силу, столь чуждую женской норме, заключающейся в слабости, пассивности и хрупкости — всех этих качествах, эротизируемых в современной западной культуре. Феминизм — это вызов, брошенный женственности, понимаемой описанным образом. Так его воспринимает даже умеренный еженедельник Française, который 11 октября 1919 года опубликовал следующий анализ:

Желание сделать женское тело сильным, воспринимать силу как элемент женской красоты еще может казаться разрушительной идеей. Физическая слабость — высший аргумент антифеминистов, отказывающих женщине в любой общественной жизни, — в конце концов стала чем-то большим, нежели женское свойство, добродетелью, настолько, что теперь девушкам не разрешают заниматься упражнениями, которые якобы могут их маскулинизировать.

Глава X. Осторожное распространение брюк (1914–1960)

Мадлен Пельтье и Виолетта Моррис, несмотря на всю их неповторимость, — продукты своей эпохи. Благодаря им мы увидели, как три независимые друг от друга логики, отстаивающие использование мужского костюма женщинами — феминизм, спорт и гомосексуализм, — сошлись в одной точке. Теперь давайте рассмотрим, какое место брюки занимали в дискурсе моды и/или о моде на протяжении относительно длительного времени: начиная с 1914 года, чтобы захватить влияние Первой мировой войны, и до 1950-х годов. Время брюк еще не настало, но первые предвестники их триумфа, случившегося в 1960-х, уже вполне заметны.